Азадовский К. М., Осповат А. Л.: Тютчев и Варнаген фон Энзе

ТЮТЧЕВ И ВАРНГАГЕН ФОН ЭНЗЕ

(К ИСТОРИИ ОТНОШЕНИЙ)

Сообщение К. М. Азадовского и А. Л. Осповата

Стихотворение Тютчева «Знамя и Слово», написанное 25 июля/7 июня 1842 г. в Киссингене и адресованное Карлу Августу Варнгагену фон Энзе¹ (1785—1858), в то время наиболее активному посреднику между русской и немецкой культурами², было обнаружено в архиве последнего еще в начале XX в. И. А. Шляпкиным³. Однако впервые это стихотворение опубликовал берлинский филолог С. О. Якобсон только в 1929 г.⁴ В тютчевские издания «Знамя и Слово» регулярно включается начиная с 1939 г.⁵, но до сих пор вопрос о взаимоотношениях Тютчева и Варнгагена фон Энзе в научной литературе специально не рассматривался. Единственное исключение составляет заметка Е. П. Казанович «Новое стихотворение Ф. И. Тютчева», предназначавшаяся для VII тома сборников «Звенья» (этот том, подготовленный в конце 1930-х годов, как известно, не вышел в свет): исследовательница выявила упоминания о Тютчеве, содержавшиеся в многотомном издании дневников Варнгагена⁶, а также учла важные дополнения из ненапечатанной части этих дневников, которые обнародовал С. О. Якобсон в комментарии к своей публикации.

Ознакомившись с корректурой заметки Е. П. Казанович (эту возможность нам любезно предоставил Р. Л. Щербаков), авторы сочли целесообразным заново составить сводку данных, относящихся к истории взаимоотношений Тютчева и Варнгагена, поскольку целый ряд архивных и печатных источников не был (или еще не мог быть) использован нашей предшественницей.

Начнем с того, что имя Тютчева стало известно Варнгагену задолго до их личного знакомства, состоявшегося в 1842 г. Именно Варнгагену адресовано то самое письмо Г. Гейне от 1 апреля 1828 г., которое и по сей день интригует биографов Тютчева: «...знаете ли вы дочерей графа Ботмера? <...> Одна уже не очень молодая, но бесконечно очаровательная, состоящая в тайном браке ...»⁷. Возможно, что еще раньше Варнгаген слышал имя Тютчева от князя П. Б. Козловского. 24 декабря 1824 г. Рахель Варнгаген сообщала из Берлина одной из своих приятельниц: «У нас здесь сейчас очень оригинальный, умный иностранец: князь Козловский <...> Он далеко перерос так называемый большой свет; нуждается, однако, в нем, равно как и в больших разговорах...»⁸. Тютчев же, общавшийся с Козловским в конце 1822 — начале 1823 г., как раз 28 декабря 1824 г. отправляет последнему письмо, где с восторгом вспоминает об их встречах («ваше присутствие в Мюнхене было для меня золотым веком моего пребывания в этом городе»)⁹; таким образом, нетрудно допустить, что говорун Козловский упомянул об этом письме и его авторе в одной из продолжительных бесед с супругами Варнгаген на рубеже 1824—1825 гг.

18 июня 1836 г. Варнгагена посетил в Берлине Н. А. Мельгунов, который вступил с ним, как и с другими немецкими литераторами, в деловой контакт¹⁰. В частности, в письме от 4 апреля 1840 г. (из Ганау) Мельгунов уведомлял Варнгагена о посылке ему из России «последних номеров» журнала «Отечественные записки» (дар издателей) и нового сборника повестей Н. Ф. Павлова (дар автора). При этом Мельгунов предупреждал о возможной задержке: «ибо случилось следующее. Шевырев, который провел последнюю зиму в Мюнхене, пожелал взглянуть на новинки русской литературы и просил меня прислать ему книги, обязавшись позже переслать их вам <...> Около двух месяцев тому назад я получил от него письмо, в котором он сообщает, что отправляется в Рим. Что же касается книг, предназначенных для вас, а также принадлежащих мне лично, которые я просил его прислать мне сюда в Ганау, то они были переданы Тютчеву, бывшему секретарю русской миссии в Мюнхене, которого вы, я полагаю, знаете. Тютчев пообещал ему позаботиться о книгах и немедленно отправить их по назначению. Однако до настоящего времени я не имею от Тютчева никаких известий и не знаю, как он поступил с книгами, ему вверенными. Получили ли вы по крайней мере ваши книги? И если да, то не послал ли он случайно вместе с ними и мои?»¹¹. За месяц до того (14 марта 1840 г.) Мельгунов обеспокоенно писал С. П. Шевыреву в Мюнхен: «От Тютчева до сих пор нет ни слуху, ни духу; боюсь, как бы он в рассеянности не отослал всего к Фарнгагену или не перемешал бы. Напиши ему, пожалуйста, и напомни»¹².

Это недоразумение разрешилось отнюдь не быстро. 28 апреля 1840 г. Мельгунов снова обратился к Шевыреву: «Если ты застанешь в Мюнхене Тютчева, то скажи ему, делают ли так порядочные люди? Ни я, ни Фарнгаген (от которого я вчера получил письмо) не видали в глаза ни книг, ни рукописи. Все это лежит Бог знает где»¹³. И только в июне 1840 г. Мельгунов наконец объяснился с Тютчевым в Мюнхене; 24 июля он писал (из Вены) Шевыреву: «Видел я и Тютчева. Представь, что Фарнгагену книги отосланы*, а с ними, как кажется, и мои. Ни сам Тютчев и никто наверное не знает, и я без книг и без рукописи»¹⁵.

Такова была предыстория личных отношений Тютчева и Варнгагена. Первая же их встреча состоялась 5 июля 1842 г. в Киссингене. В дневниковой записи, сделанной Варнгагеном в этот день, отмечено знакомство с «другом Гейне, русским поэтом», состоявшееся через посредство Марии Алексеевны Крыжановской (внебрачной дочери графа А. К. Разумовского), вдовы петербургского коменданта¹⁶. Мы не склонны полагать, что Тютчев сам рекомендовался подобным образом — о его отношениях с немецким поэтом Варнгаген мог судить по собственным признаниям Гейне (помимо упоминавшегося письма от 1 апреля 1828 г., см. также письмо от 21 июня 1830 г.¹⁷), а тот факт, что Тютчев характеризуется как «русский поэт», объясняется не только интересом Варнгагена к российской словесности вообще, но и, по-видимому, некоторой его информированностью о литературных опытах своего нового знакомца. Эти сведения Варнгаген мог почерпнуть как из устных источников (например, летом 1842 г. в Киссингене он встречался по крайней мере с двумя лицами, осведомленными о поэтической деятельности Тютчева, — А. И. Тургеневым и А. П. Мальтицем¹⁸), так и из печати (имеем в виду опубликованный в 1839 г. в немецком журнале «Europe» перевод статьи Мельгунова о Шеллинге¹⁹). К сожалению, С. О. Якобсон ограничился цитацией лишь тех фрагментов из неизданной части дневников Варнгагена, которые непосредственно связаны с Тютчевым, и, не располагая возможностью восстановить общий контекст этих записей, мы вынуждены — и здесь и далее — высказывать предположения более или менее общего характера.

6 июля 1842 г., на следующий день после знакомства, Варнгаген записал в дневник: «долгие разговоры с г. фон Тютчевым, который мне очень нравится»; он «имеет дар всеобъемлющего взгляда на вещи и чувствует все своеобразное, человек тонкий, отзывчивый, любезный». Гегельянцу Варнгагену особенно импонирует критическое отношение его собеседника к Шеллингу²⁰ (в 1840 г. приглашенному в Берлинский университет): Тютчев его «знает очень хорошо, осведомлен о том, каково его нынешнее положение там, и удивляется, что в Берлине он все еще производит блестящее впечатление»²¹«имели долгую, возбуждающую ум беседу»²².

7 июля он снова искал встречи с Тютчевым; после того, как она состоялась, в дневнике появилась итоговая характеристика русского поэта — «превосходный человек самого свободного духа, умеющий охватить все вокруг»²³. Небезынтересно отметить, что приведенные отзывы о Тютчеве аналогичны той оценке, которая дана П. Б. Козловскому в позднейших мемуарах Варнгагена²⁴.

8 июля Варнгаген, «к сожалению, не нашел» Тютчева на месте обычных встреч отдыхающих; вернувшись, он обнаружил визитную карточку («M-r de Tutchef Chambellan de S. M. l’Empereur de toutes les Russies»^2*) в сопровождении «прекрасных русских стихов, шести исполненных значения строк, обращенных ко мне»²⁵. Это и было «Знамя и Слово», помеченное датой их последней встречи:

Знамя и Слово

В кровавую бурю, сквозь бранное пламя,
Предтеча Спасенья — Русское Знамя
К бессмертной победе тебя провело —
Так диво ль, что в память Союза святова,
За Знаменем русским и Русское Слово
К тебе, как родное к родному, пришло?

Киссинген
25 Июня/7 Июля 1842. Ф. Тютчев

Напомним, что в 1813 г. Варнгаген служил в русско-немецком легионе в чине капитана русской службы и участвовал в походе против Наполеона²⁶, а после победы, будучи адъютантом командира легиона генерала фон Теттенборна, сопровождал его в Париж, где в это время находились русские войска.

В упомянутой выше дневниковой записи от 6 июля 1842 г. Варнгаген отмечает, что его визит к Тютчеву в этот день вылился в продолжительную, пробуждающую воспоминания беседу. По всей вероятности, как справедливо замечает Е. П. Казанович, именно этой беседой с Варнгагеном и Теттенборном — двумя ветеранами русско-немецкого легиона — и навеяно «Знамя и Слово». Но здесь немаловажен и подтекст, который образуется совокупностью публицистических статей Тютчева 1840-х годов²⁷ и на который позднее указал сам поэт в письме А. И. Георгиевскому от 30 марта 1866 г.: «В продолжение четверти века, проведенных мною в Германии, я постоянно повторял немцам, что война кроется, т<ак> с<казать>, в основе их историческ<ого> положения и что только русская опека временно сдерживает логическое развитие этой при<сно>сущей силы»²⁸. Впрочем, в 1842 г. «память Союза святого», заключенного между Россией и Германией в 1809 г., еще объединяла немецкого либерала Варнгагена и русского монархиста Тютчева.

Спустя год с небольшим, 29 сентября 1843 г., Тютчев побывал у Варнгагена в Берлине. Ниже приводится весь текст соответствующей дневниковой записи Варнгагена (обычно цитируемой неполно). «Камергер фон Т. посетил меня, передал приветы из Москвы и Петербурга. Он уверяет, что русские ценят меня и благодарны мне. О Кюстине отзывается он довольно спокойно, многое поправляет, но и признает его достоинства. По его словам, книга произвела в России замечательное впечатление: все образованные и умные люди более или менее согласны с суждениями автора; почти никто не бранится, и хвалят тон изложения. Даже генерал фон Бенкендорф откровенно сказал императору: «Господин Кюстин только сформулировал те понятия, которые все давно о нас имеют и которые мы сами о себе имеем». Однако император возмущен тем, что автор стремится отделить государя от его народа. С необычайным проникновением Т. говорит о своеобразии русских и славян вообще, о языках, нравах, формах правления; обнаруживает широкий исторический взгляд на древний спор и национальную борьбу греческой и латинской церквей. В России все более и более открываются теперь сокровища средневековой литературы, особенно духовные сочинения, а также летописи, песни и былины. Все находят это новым, как было одно время у нас с Нибелунгами, миннезингерами и т. д.»²⁹.

Как видим, Варнгаген по-прежнему высоко оценивает интеллект, эрудицию и «широкий» взгляд своего русского знакомца, не подозревая о том, что оценка, данная им книге Кюстина, была лишь одной из многих попыток нейтрализовать воздействие этого сочинения на западноевропейские умы. Что же касается темы русских и славянских древностей, затронутой в данной беседе, то она, по всей вероятности, была навеяна недавними московскими впечатлениями Тютчева (в июле 1843 г. он встречался с таким, например, знатоком предмета, как Шевырев³⁰, читавшим в Московском университете курс истории древней словесности, посетил Кремль³¹ и т. д.), а также воспоминаниями о встрече с В. Ганкой ранней осенью 1841 г. (ср. его письмо последнему, написанное как раз в 1843 г.³²).

В опубликованной части дневников Варнгагена мы не находим ни одного отзыва о публицистических статьях Тютчева, появлявшихся начиная с 1844 г. в немецкой и французской печати. В том, что Варнгаген их читал, равно как и в том, что авторство Тютчева не являлось для него секретом, сомневаться не приходится. По весьма правдоподобной догадке Е. П. Казанович, «отзывы Варнгагена о статьях Тютчева были далеко не сочувственными, и издательница дневников их опустила, так как Тютчев был еще жив, когда дневники печатались, носил придворное звание и был человеком „на виду“. Вероятно, и записи о некоторых встречах и беседах Тютчева и Варнгагена подверглись той же участи...».

17 ноября 1848 г., в разгар революционных событий в Германии — да и вообще в Европе, Варнгаген пишет ответное письмо графине А. Д. Блудовой (текст ее письма в печати неизвестен).

При всей внешней корректности своего послания Варнгаген оспаривает некоторые суждения Блудовой (отражавшие политический курс русского самодержавия), а далее благодарит за присланные ему «стихи Жуковского и Тютчева»: «Вы правы, — замечал он, — в них нет пламени Пушкина, но очарование дивного языка я воспринимаю везде, где бы я с ним ни встретился»³³. Трудно усомниться в том, что здесь речь идет о стихотворении Жуковского «Русскому великану» («Не тревожься великан, //Мирно стой утес наш твердый...») и о последней строфе стихотворения Тютчева «Море и утес» («Стой же ты, утес могучий...»), одновременно напечатанных в газете «Русский инвалид» (1848, № 197 от 7 сентября, с. 786)³⁴. Варнгаген явно уклонился от обсуждения этих политических деклараций, однако известно, что сам он испытывал неприязнь к монархическим воззрениям Жуковского, укрепившимся в связи с революционным движением 1848 г.³⁵, а потому не могло быть иным и его отношение к почти тождественной позиции Тютчева.

ТЮТЧЕВ
Дагерротип. Мюнхен, <1841—1844>
Музей-усадьба Мураново им. Ф. И. Тютчева

Доверительные разговоры Варнгагена и Тютчева начала 1840-х годов, в которых преимущественное место принадлежало все же , уже не могли происходить после 1848 г., когда былые собеседники существенно разошлись в оценке современных событий. 26 октября 1853 г. в дневнике Варнгагена отмечено: «Письмо из Веймара от Аполлония фон Мальтица, который передает мне <...> — через посредство Тютчева — поклоны от Гейне из Парижа. Тютчев нашел Гейне все еще полным жизни»³⁶ приведенные строки в качестве документального свидетельства о встрече Гейне и Тютчева в Париже летом 1853 г.³⁷).

Имя Тютчева еще дважды упоминается в дневниках Варнгагена. 6 декабря 1857 г. он записал: «Во второй половине дня — визит господина Сергея Рачинского, который принес мне переведенную им «Хронику» Аксакова (отца). Разговор о новейшей русской литературе. «Рудин», роман Тургенева, где изображен Бакунин. Стихи Тютчева, друга Гейне»³⁸. 24 августа 1858 г., менее, чем за два месяца до смерти Варнгагена, его посетил П. А. Вяземский, и имя Тютчева мельком прозвучавшее в их беседе, было сопровождено лаконичной характеристикой: «поэт Тютчев, чья дочь — фрейлина императрицы»³⁹.

Таковы фактические данные, которыми на сегодняшний день располагает исследователь темы «Тютчев и Варнгаген фон Энзе». Если принять во внимание то обстоятельство, что имя немецкого литератора ни разу не упомянуто ни в переписке Тютчева, ни в каких-либо иных относящихся к нему документах, то единственно перспективное направление дальнейших поисков связано, на наш взгляд, с гораздо более детальным обследованием немецких архивных и печатных источников.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Варнгаген (Фарнгаген) нелишне напомнить, что первый вариант является единственно корректным с этимологической точки зрения (П. Эттингер. Письмо в редакцию. — «Русский библиофил», 1913, № 8, с. 119).

²  Wiegand. Zum deutschen Russlandinteresse im 19 Jahrhundert. Stuttgart, 1967, S. 212—245; E. Reissner. Deutschland und die russische Literatur. 1800—1848. Berlin, 1970, S. 180—188; Р. Ю. . «Молодая Германия» и русская литература. Л., 1969, с. 73—78, 145—155; А. Б. Ботникова. Фарнгаген и русская литература. — В сб.: «Вопросы литературы и фольклора». Воронеж, 1972, с. 96—114; В. И. Кулешов—56 и сл.; Г. Г. Суперфин. Неизвестное письмо Гоголя. — В кн.: «Finitis duodecim lustris». Сб. статей к 60-летию проф. Ю. М. Лотмана. Таллин, 1982, с. 109—116. См. также ряд статей и публикации немецкого русиста Г. Цигенгайста, печатавшихся в течение ряда лет в журнале «Zeitschrift für Slawistik» (ГДР): Varnhagen von Ense und V. A. Žukovskj (1959, Hf. 1); N. J. Borhardt und Varnhagen von Ense (1963, Hf. 1); Varnhagen von Ense als Vermittler russischer Literatur im Vormärz. Folge I: Ungedruckte Briefe Varnhagens und Neverovs 1837—1841 (1984, Hf. 6); Varnhagen von Ense als Vermittler russischer Literatur im Vormärz. Folge II: Ungedruckte Briefe Varnhagens 1843—1844 (1985. Hf. 1).

³ В его архиве сохранились две копии этого неизданного (в ту пору) стихотворения: ГПБ, ф. 865, № 131, л. 8 об.; № 135, л. 33. Разыскания Шляпкина лишь частично отразились в работе: И. А. Шляпкин—1850 гг. из картонов Фарнгагена фон Энзе. — «Русский библиофил», 1912, № 7—8.

⁴ S. Jakobsohn. Ein unbekanntes Gedichte von Fedor Tjutčev. — «Zeitschrift für Slawische Philologie», 1929, Bd. V, S. 408—410.

⁵ Ф. И. Тютчев. Полн. собр. стихотворений. Л., 1939, с. 167.

⁶  Varnhagen von Ense. Tagebücher, Bd. I—XV. Leipzig — Berlin, 1860—1905. Далее: Tagebücher.

⁷ Г. Гейне. Собр. соч. в 10 томах, т. 9. Л., 1959, с. 468 (курсив наш).

⁸  Струве. Русский европеец. Материалы для биографии и характеристики князя П. Б. Козловского. Сан-Франциско, 1950, с. 101.

⁹ R. C. Lane. Unpublished Letter of F. I. Tyutchev to Prince P. B. Kozlovsky (1824). — «New Zealand Slavonic Journal», 1982, № 2, p. 21; см. также публикацию Р. Лэйна: — П. Б. Козловскому (наст. том, кн. I).

¹⁰ См. в наст. кн.: «Тютчев и статья Н. А. Мельгунова о Шеллинге».

¹¹  4, р. 146—147 (публ. М. Мак-Каллоха и Т. Пиккета).

¹² ГПБ, ф. 850, № 370, л. 101 об.

¹³ Там же, л. 102 об. О какой рукописи идет речь, установить не удалось.

¹⁴ Там же, л. 104. Имеются в виду повести «Именины», «Аукцион» и «Ятаган», вошедшие в первую книгу Н. Ф. Павлова («Три повести». М., 1835), высокую оценку которой Тютчев дал еще в 1836 г. (см. наст. том, кн. I: Тютчев — И. С. Гагарину, п. 2), а также «Маскарад», «Демон» и «Миллион» («Новые повести». СПб., 1839).

¹⁵ ГПБ, ф. 850, № 370, л. 103 об.

¹⁶ S. . Op. cit., S. 409.

¹⁷ Г. Гейне. Собр. соч. в 10 томах, т. 9, с. 507. Соответствующий отрывок из него иначе переведен Ю. Н. Тыняновым в его статье «Тютчев и Гейне». — В кн.: Ю. Н. Тынянов

¹⁸ О пребывании А. И. Тургенева и А. П. Мальтица в Киссингене летом 1842 г. см. в наст. кн.: «Тютчев в дневниках А. И. Тургенева», записи от 9 и 10 июля 1842 г. О встрече Варнгагена с Тургеневым см. ниже, прим. 20.

¹⁹ См. в наст. кн.: «Тютчев и статья Н. А. Мельгунова о Шеллинге».

²⁰ Об эволюции взаимоотношений Тютчева и Шеллинга см. в наст. кн.: вступительная статья к публикации «Тютчев в дневниках А. И. Тургенева». Любопытно, что в тот же день, 6 июля 1842 г., Варнгаген беседовал о Шеллинге с А. И. Тургеневым — верным адептом немецкого философа (ИРЛИ, ф. 309, № 319, л. 152). Тютчев при этом разговоре не присутствовал.

²¹ S. . Op. cit., S. 409.

²² Ibid., S. 409.

²³ Ibid., S. 409.

²⁴ См., напр.: «человек искрометного и независимого ума» (K. A. von Ense. Denkwürdigkeiten des eigenen Lebens, Bd. I. Berlin, 1971, S. 366).

²⁵ S. Jakobsohn. Op. cit., S. 409—410. Летом 1842 г. Тютчев уже не был камергером. Это звание, которого он лишился 30 июня 1841 г., получив отставку от должности, было ему возвращено 14 апреля 1845 г. (, с. 56, 66).

²⁶ См.: Г. Цигенгайст. К немецко-русским литературным связям в период освободительной войны (1813 г.). — В кн.: «Современные проблемы литературоведения и языкознания». М., 1974, с. 228, 230—231.

²⁷ «Augsburger Allgemeine Zeitung», 19 марта 1844 г., «Россия и Германия», «Россия и Революция».

²⁸ См. в наст. томе, кн. I: Тютчев — А. И. Георгиевскому—5.

²⁹ Tagebücher. Bd. II, s. 216—217. (Фраза Бенкендорфа, заключенная в кавычки, воспроизведена в немецком подлиннике по-французски.) Криптоним «Т.» был впервые раскрыт А. Чумиковым (РА, 1875, № 7, с. 350, прим. 16).

³⁰ Письмо С. П. Шевырева М. П. Погодину от 19 июля 1843 г. (Барсуков она содержала «все, относящееся до словенства» (письмо С. П. Шевырева П. А. Вяземскому от 4 января 1843 г. — СН, кн. IV, с. 141). Отметим также, что в своей первой лекции, прочитанной в Московском университете 24 сентября 1842 г., Бодянский дважды процитировал опубликованное в 1841 г. стихотворное послание Тютчева «К Ганке» (М. Ю. Досталь. Первая лекция О. М. Бодянского в Московском университете. — В кн.: «Историография и источниковедение стран Центральной и Юго-Восточной Европы». М., 1986, с. 297, 299).

³¹ Письмо к Эрн. Ф. Тютчевой от 14 июля 1843 г. (, т. 2, с. 82).

³² Соч. 1984, т. 2, с. 78; ср.: Пигарев

³³ «Русский библиофил», 1914, № 2, с. 90 (немецкий подлинник) и 92 (перевод).

³⁴ Полный текст стихотворения Тютчева был напечатан лишь три года спустя («Москвитянин», 1851, № 11).

³⁵ Документальные свидетельства на этот счет обобщены в кн.: Р. Ю. Данилевский«Молодая Германия» и русская литература, с. 153.

³⁶ Tagebücher, Bd. X, S. 323.

³⁷ Г. В. Стадников. О фактах и вымыслах (к вопросу о встрече Ф. И. Тютчева и Г. Гейне в 1853 году). — РЛ 2, с. 167. См. в наст. кн. новые данные, публикуемые в сообщении Р. Лэйна «Заграничная поездка Тютчева в 1853 г.», а также в сообщении А. Л. Осповата «Еще о заграничной поездке Тютчева в 1853 г.»

³⁸ Tagebücher, Bd. XIV, S. 150. Сергей Александрович Рачинский —1902) — ботаник, педагог, литератор. См. его перевод: S. Aksakoff. Russische Famillienchronik. Aus dem Russischen übersetzt von Sergius Raczynski. 2 Teile. Leipzig, 1858.

³⁹ Tagebücher, Bd. XIV, S. 538.