В 1830 г., после эпизода с обращением к Тиршу, Тютчев в делах миссии по-видимому, не участвовал. В известной мере это можно объяснить его длительным отпуском: 17/29 мая он выехал в Петербург и возвратился только 13/25 октября77. Но и до его отъезда рукой Тютчева было написано всего две депеши: 20 марта/1 апреля и 4/16 мая (№№ 13 и 21; в первой сообщалось об отъезде атташе миссии А. Г. Понинского в отпуск, во второй - о предстоящих переговорах между Баварией, Вюртембергом и Пруссией)78. По возвращении же из отпуска, вплоть до начала февраля 1831 г., никаких следов участия Тютчева в работе миссии не обнаружено.
Тем не менее 2/14 февраля 1831 г. Потемкин обратился к Нессельроде с ходатайством о досрочном производстве Тютчева в следующий чин - коллежского асессора: «La consid ration de l'utilit que service Imp rial pourrait retirer un jour des talents peu communs de cet mploy , plus encore que le juste int r t qu'il m'inspire me porte signaler Votre Excellence la haute capacit qui distingue ce jeune homme, capacit qui pour tourner tout enti re au profit de l'Etat n'aurait besoin que d' tre plac e dans une position propre favoriser son entier d veloppement»29*. Одновременно Потемкин ходатайствовал о присвоении первому секретарю А. С. Крюденеру придворного звания камергера. Он писал: Крюденер «a pu, par ses anciennes liaisons dans ce pays, et la juste consid ration qu'il s'y est acquise, - me faciliter grandement l'acquisition des lumi res et des renseignements pr cieux que dans l'int r t du service il pouvait m' tre d' ne grande importance de me procurer»30*. Сравнение этих двух характеристик весьма показательно: в отношении Крюденера отмечены его конкретные заслуги, в отношении Тютчева - лишь надежды на будущее, залогом которых служит его исключительная одаренность. Вспомним, что за 6 лет до этого, весной 1825 г., И. И. Воронцов-Дашков почти в тех же выражениях характеризовал своего юного атташе. И теперь, после девяти лет службы, - снова одни надежды. Разумеется, если бы Потемкин мог указать на какие-либо конкретные заслуги Тютчева, он сделал бы это непременно. Однако десяток депеш, написанных его рукой за два с половиной года службы под началом Потемкина, поставить Тютчеву в серьезную заслугу было невозможно.
С февраля 1831 г. участие Тютчева в работе миссии становится весьма ощутимым - не столько по количеству написанных его рукой депеш (14 из 50), сколько по серьезности вопросов, в них затронутых, и по глубине проникновения в суть освещаемых им проблем.
Часть этих депеш касалась различных аспектов баварской политики: назревающий конфликт между Баварией и Францией (21 февраля/5 марта; № 13), проблема организации вооруженных сил Баварии (26 февраля/10 марта и 2/14 марта; № 14 и 15), перспектива пропуска через Баварию добровольческих соединений, направляющихся на помощь восставшей Польше (26 июля/7 августа; № 37), вступление французских войск в Бельгию (1/13 августа; № 38); встречаются среди них и депеши, содержавшие информацию по частным вопросам (вручение наград Ф. Линднеру и Ф. Тиршу, размолвка между французским посланником и кн. Вреде - 2/14 февраля и 8/20 июня; № 6 и 33)81. Однако главное место среди депеш, написанных рукою Тютчева в 1831 г., занимают сообщения о событиях, развернувшихся на очередной сессии баварского парламента.
Сессия открылась 1 марта, длилась 10 месяцев и протекала в обстановке острого противостояния между королем и его правительством - с одной стороны, и парламентом - с другой. Принимая во внимание, что в 1830 г. подобное противостояние привело Францию к Июльской революции, понятно, что события в Баварском парламенте вызывали немалое беспокойство в монархически настроенных кругах Европы. Мюнхенская миссия подробнейшим образом информировала свое правительство об этих событиях. Почти все депеши, посвященные парламентской сессии (кроме одной), написаны рукой Тютчева.
Первая из этих депеш (2/14 февраля; № 4) содержит прогнозы по поводу предстоящей сессии (в значительной мере они оправдались); следующие пять освещают конкретный ход событий, отражая перипетии столкновений между правительством короля и парламентом (21 февраля/5 марта, 10/22 марта, 7/19 июня, 1/13 октября - две депеши; № 11, 19, 31, 42, 43); последняя (21 декабря/2 января; № 48) подводит итоги событий, о которых сообщалось в предыдущих депешах82.
Все эти депеши отличаются не только точным изложением возникавших в ходе сессии проблем, но - и это главное - аналитическим подходом к их освещению. Что же касается последней из них, то она больше похожа на публицистическую статью, нежели на дипломатическую депешу. На шестнадцати страницах большого формата, исписанных убористым почерком, сформулированы основные проблемы, послужившие причиной столкновений между парламентом и королевским правительством (избирательное право, цензура, государственный бюджет). Автор исследует истоки этих конфликтов и их последствия, высказывает ряд соображений обобщающего характера, порой выдвигает конструктивные предложения, облекая их в завуалированную форму и отнюдь не педалируя. Некоторые места этой депеши ассоциируются с отдельными местами известных публицистических статей Тютчева, иногда мелькают даже текстуальные параллели. Приведем лишь один пример.
Изложив суть конфликта, связанного с обсуждением указа о цензуре (парламент добился отмены этого указа и отставки министра внутренних дел, который предложил его, следуя инициативе короля), автор депеши размышляет: «L'influence toujours croissante des id es nouvelles, l'activit litt raire et avant tout la mauvaise administration d'une Censure galement inhabile revoir les mauvaises doctrines et f conder les bonnes, faisaient prouver universellement le besoin d'une l gislation, qui organis t la presse p riodique d'apr s des principes plus r guliers. <...> La censure forte, intelligente, homog ne, serait sans doute un bienfait pour le pays, mais censure telle qu'elle s'exerce r ellement ici n'est qu'un scandale et un d sordre public. Les raisons qui rendent d ficient l' tablissement d'une censure raisonnable en m me temps qu'efficace sont d'une double nature: les uns tiennent l' tat g n ral des esprits et des choses dans cette partie de l'Allemagne, les autres sont plus particuli res la Bavi re. Il faut reconnaоtre, tout en le d plorant, que depuis quelques ann es, le sentiment du respect pour l'autorit , - cette confiance spontan e dans la sup riorit de ses lumi res, toutes ces habitudes d'ordre et d'ob issance qui constituent le nerf des soci t s plus jeunes, se sont singuli rement affaiblies dans tous ces pays-ci. Un besoin de contr ler et de critiquer les actes du Gouvernement, de diriger sa marche, de lui imposer ses vues, ses intentions et jusqu' ses passions, voil ce qui caract rise, non tel ou tel parti, non pas telle ou telle opinion, mais la totalit peu pr s du Public clair ou qui croit l' tre et cette disposition se retrouve dans les derniers rangs de la classe moyenne, tout aussi bien que dans les hautes positions sociales. En Bavi re surtout ces pr tentions anarchiques sont singuli rement encourag es par la marche incoh rente du Gouvernement, effet n cessaire du caract re personnel du Roi. En l'absence de tout syst me quelque peu arr t , chaque parti pr tend l'honneur de poss der la pens e du Gouvernement et comme la censure n'est autre chose que l'expression de cette pens e elle doit n cessairement participer ces perp tuelles fluctuations et accro tre ainsi l'anarchie des esprits qu'elle aurait mission de contenir»31*.
Этот отрывок вызывает определенные ассоциации с «Письмом о цензуре», написанным в 1857 году. Автор депеши высказывает мысль о необходимости «законодательства, которое направляло бы периодическую печать» («d'une l gislation, qui organis t la presse p riodique»), и продолжает: «Цензура твердая, разумная, основанная на едином принципе, стала бы несомненным благом для государства» (La censure forte, intelligente, homog ne, serait sans doute un bienfait pour le pays». - Подчеркнуто нами. - Т. Д.). Через 25 лет Тютчев скажет: «Or, chez nous, en litt rature comme en toute chose, il s'agit bien moins de r primer que de diriger. La direction forte, , s re d'elle-m me voil le cri du pays (подчеркнуто нами. - Т. Д.)32*. Бросается в глаза, что подчеркнутые нами определения цензуры в обоих случаях совпадают почти буквально. Далее автор депеши говорит о вредном стремлении общественного мнения критиковать правительство, «направлять его действия, навязывать ему свои цели» («de diriger sa marche, de lui imposer ses vues»); говорит он и о том, что при правительстве, подверженном «постоянным колебаниям» («perp tuelles fluctuations»), цензура не может исполнить свое назначение - «сдерживать анархию» («de contenir l'anarchie»). Через 25 лет эти мысли найдут продолжение у Тютчева: «Non, certes, il ne s'agit pas d'autoriser le public intervenir dans les d lib rations du Conseil d'Empire, ou l'arr ter de compte demi avec la presse le programme des mesures du gouvernement. Mais ce qui serait bien essentiel, c'est que le Pouvoir f t lui-m me assez convaincu de ses propres id es, assez p n tr de ses propres convictions pour qu'il prouv t le besoin d'en r pandre l'influence au dehors»33*. Подобные параллели не только с «Письмом о цензуре», но и с другими публицистическими статьями Тютчева можно было бы продолжить.
Все сказанное позволяет полагать, что эта депеша, а также и другие депеши, посвященные сессии баварского парламента, написаны Тютчевым. Это в свою очередь подводит нас к выводу: именно здесь, в этих депешах, впервые проявился публицистический темперамент Тютчева, именно в это время формировались те политические воззрения, которые впоследствии легли в основу его публицистики.
В 1832 году Тютчев участвовал в делах миссии особенно активно - его рукой написана почти половина депеш (22 из 49), отправленных Потемкиным в Петербург за это время34*. 13 из них относится к первой половине года, и почти все они посвящены важнейшим проблемам внутренней и внешней политики Баварии. В них содержатся сообщения о правительственных указах, связанных с ограничением свободы периодической печати86; о беспорядках в баварских провинциях и о конфликтах с Францией, искавшей в этих беспорядках повода для введения своих войск в Баварию87; о попытках правительства Баварии утвердить свою самостоятельность по отношению к Германскому сейму88; о торговых переговорах с Баденом89; лишь три депеши касаются отдельных эпизодов мюнхенской жизни (отъезд короля на курорт; протест Потемкина против пребывания в Мюнхене участников Польского восстания; возвращение короля)90.
Почти все эти депеши носят чисто информационный характер и не содержат оценки излагаемых событий. Исключение составляют две депеши, связанные с вопросом об ограничении свободы периодической печати. В одной из них (№ 4) сообщение об указе, запрещающем государственным чиновникам участвовать в ассоциациях, основанных с целью защиты свободы печати, сопровождается оценкой этой акции правительства: «Ces assotiations <...> deviendraient de v ritables clubs r volutionnaires, s'ils venaient se r aliser et le Gouvernement est non seulement dans son droit, mais ne fait que remplir un devoir imp rieux en s'opposant leur tablissement»35*. Далее отмечаются два обстоятельства, способствующие развитию анархических тенденций в баварской периодической печати: «C'est, d'une part, le mauvais tat de la l gislation sur la presse, qui tablit une censure de nom et emp che une r pression de fait; de l'autre, le peu de maturit d'esprit public, qui n'ayant de convictions fortement arr t es sur rien, n'impose aucune r gle aux opinions individuelles»36*. Из этого следует вывод: «Il est d'autant plus n cessaire que le Gouvernment songe s rieusement r primer ce d vergondage de la presse, car une plus longue impunit finirait par fl trir tout sentiment de pudeur publique»37*. В другой депеше (№ 8) сочувственно оцениваются мотивы, побудившие Кабинет министров Баварии основать правительственный орган - газету «Bayerische Staats Zeitung» (редактором ее был назначен Ф. Линднер): «Dans un moment o le parti r volutionnaire travaille rel cher tous les liens de la soci t , en affaiblissant par tous les moyens le sentiment du respect pour la Loi, le Minist re a senti la n cessit d'avoir un organe avou , publique, tant pour combattre les mauvaises doctrines par les bonnes, que pour refouler les assertions calomnieuses par lesquelles on cherche rendre suspecte au pays la loyaut de ses intentions» 38*. Сочувствие вызывает и личность редактора новой газеты - человека, «который в минувшем году имел счастье заслужить высочайшее одобрение Его Величества Императора» («qui a t assez heureux pour m riter l'ann e derni re un t moignage de la haute approbation de Sa Magest l'Empereur») 95. Позиция автора обеих депеш ассоциируется с мыслями, высказанными в цитированной выше депеше № 48 за 1831 год, а также с позднейшими публицистическими статьями Тютчева 96.
Депеши, написанные рукой Тютчева во второй половине 1832 года, по своему содержанию резко отличаются от предыдущих - в них нет места вопросам внутриполитической жизни Баварии. Все 9 депеш, которые относятся к этому периоду, посвящены одной теме - избранию баварского принца Оттона королем Греции, а также возникшим в этой связи проблемам, решения которых должны были добиваться Потемкин и его коллеги - послы Англии и Франции.
Избрание на греческий престол принца одного из царствующих домов Европы (но не из династий России, Англии и Франции) было предусмотрено Андрианопольским договором97. Однако реализация этого решения надолго затянулась и более двух лет Грецией управляло временное правительство во главе с кн. Иоанном Каподистрией. Тем временем страну раздирали междоусобицы, успокоить которые правительство было не в состоянии. Ситуация становилась опасной. Назрела настоятельная необходимость стабилизировать положение путем создания в стране монархии, располагающей аппаратом управления, армией и прочими атрибутами государственности. Три державы - «покровительницы» Греции (Россия, Англия и Франция) пришли к соглашению по поводу кандидатуры будущего короля, остановив свой выбор на баварском принце Оттоне, чье имя уже давно фигурировало в их предварительных переговорах. 13 февраля 1832 года Лондонская конференция трех держав вынесла соответствующее решение и запросила согласия короля Баварии. Однако король не торопился с ответом, несмотря на предупреждения о том, что промедление чревато серьезными последствиями, ибо успокоить волнения, охватившие Грецию, может лишь безотлагательное решение ее дальнейшей судьбы98. Только 7 мая, после трех месяцев всевозможных проволочек со стороны короля, представители трех держав на Лондонской конференции с одной стороны, и Баварии, с другой, подписали конвенцию об избрании принца Оттона на греческий престол 99 Это была первая депеша по «;греческому вопросу», написанная рукой Тютчева (№ 34)100.
С этого момента «греческий вопрос» переходит в новую стадию - реализации подписанной конвенции. Королю Баварии предстояло сформировать Регентство (напомним, что принц Оттон был несовершеннолетним), определить программу его действий на первое время, установить его статус по отношению к баварскому правительству. Предстояло создать воинские части - основу будущей греческой армии. Предстояло также организовать придворный штат будущего короля. И, наконец, предстояло отправить всех в Грецию - принца Оттона (9 августа он был избран королем Греции), Регентство, войска и придворных. Все это требовало немалых усилий, времени и финансовых издержек.
Выполняя директивы обоих правительств, а также указания Лондонской конференции, Потемкин и его коллеги - послы Англии и Франции - настаивали на скорейшей реализации этих задач. Однако нерешительность короля, с одной стороны, а с другой, множество затруднений, с которыми он с самого начала столкнулся, не позволяли форсировать события. Этим проблемам посвящена почти вся дипломатическая почта Потемкина, отправленная им в Петербург во второй половине 1832 года - 13 депеш из 16-ти. В свою очередь, девять из них написаны рукой Тютчева (№ 34, 35, 38, 40, <43>-<47>, 49). В этих депешах отражены почти все перипетии, связанные с решением перечисленных выше проблем - от ратификации конвенции об избрании принца Оттона на греческий престол до отъезда его и Регентства в Грецию. Перечислим вкратце события, о которых сообщают эти депеши (о первой из них, посвященной ратификации конвенции, мы уже упоминали).
Хейдеггера (Хейдекка). Неожиданно для короля и его правительства Армансперг поставил непременным условием своего согласия полную независимость будущего Регентства от баварского правительства. Это требование противоречило интересам России, ибо таким образом она теряла возможность воздействовать на политику Греции через посредство короля Баварии.
Создавалась крайне затруднительная ситуация, при которой король и его министр иностранных дел барон Гизе, не будучи в состоянии принять какое-либо твердое решение, явно избегали встреч и переговоров с русским послом (король отбыл на курорт, Гизе - в свое поместье). Обо всем этом сообщается в депеше от 21 июля/2 августа (№ 35)101.
О причинах, побудивших Армансперга выдвинуть требование независимости Регентства, а также о безвыходном положении, в которое поставило короля это требование, сообщалось в депеше от 29 августа/10 сентября (№ 38)102. Здесь же охарактеризованы предполагаемые члены Регентства - гр. Армансперг с его амбициозностью, подозрительностью и обидчивостью («son ombrageuse susceptibilit »), Маурер с его тайной завистью по отношению к Арманспергу («il tait s cretement jaloux») и нескрываемой корыстью (пользуясь затруднительной ситуацией, вызванной требованиями Армансперга, он выговорил себе максимальное вознаграждение), а также полковник Хейдеггер - единственный, кто оказался на высоте своей новой задачи («qui semble s' tre plac l'hauteur de sa nouvelle mission»).
Необходимость вручить королю личное письмо Николая I, в котором император настаивал на переходе принца Оттона в православие, исповедуемое его будущими подданными (это требование высказывалось уже не впервые), дало Потемкину возможность получить королевскую аудиенцию в Бад-Брюккенау39* служит написанная рукой Тютчева депеша от 4/16 сентября (№ 40) - в ней содержатся некоторые характеризующие короля подробности, сопровождавшие его согласие дать аудиенцию Потемкину103.
В последних числах сентября (н. ст.) состав Регентства был утвержден королем, и с этого момента по всем вопросам, связанным с Грецией, надлежало обращаться к его главе - гр. Арманспергу. Об этом сообщается в депеше от 22 сентября/4 октября (№ <43>)104.
С учреждением Регентства, Лондонская конференция удвоила свою настойчивость, требуя от представителей трех держав в Баварии незамедлительно принять все возможные меры с тем, чтобы ускорить отъезд в Грецию короля Оттона и Регентства, а также приданного ему войска. Об успешных результатах усилий, предпринятых ими в этом направлении, сообщено в депеше от 11/23 октября (№ 45)105.
В свою очередь Армансперг не менее настойчиво ходатайствовал перед тремя державами об оказании финансовой поддержки Греции для погашения долга, который, по решению Лондонской конференции, она была обязана выплатить Турции. Этой проблеме посвящены две депеши - от 22 сентября/4 октября и 22 октября/3 ноября (№ <44> и 46)106.
В то же время, следуя указаниям Нессельроде, Потемкин ведет переговоры с членами Регентства о принятии королем Оттоном православия, однако получает весьма уклончивый ответ. Этим переговорам, а вместе с тем и характеристике гр. Армансперга посвящена депеша от 5/17 ноября (№ <47>)107.
депеша за 1832 год108.
С отъездом короля Оттона и Регентства спала напряженность, отличавшая деятельность Мюнхенской миссии в течение последнего полугодия. Дипломатическая жизнь ее вошла в обычную рутинную колею. Об этом свидетельствуют 15 депеш, отправленных Потемкиным в Петербург в январе-мае 1833 г. - большинство их посвящено частным эпизодам мюнхенской жизни (помолвка принцессы Матильды, предполагаемая женитьба кронпринца, приезд нового посла Бельгии и т. п.). Лишь 6 из них касаются важных политических проблем, и все эти депеши написаны рукой Тютчева. Они содержат сообщения о работах по демаркации северных границ Греции (2/14 и 8/20 марта; № 4 и 5); о пребывании в Мюнхене кн. Г. А. Катакази, назначенного поверенным в делах России в Греции, и о любезном приеме, оказанном ему королем (5/17 апреля; № 8); о реакции короля на сообщение, что три державы готовы гарантировать оплату греческого долга Турции (17/29 апреля; № 10); об отказе короля ратифицировать коммерческий договор с Пруссией (21 апреля/3 мая; № 12); о беспорядках в Рейнских провинциях Баварии (20 мая/1 июня; № 14)109.
Почти все эти депеши носят чисто информативный характер. Исключение составляет депеша № 12, которую заключает прогноз по поводу последствий отказа короля от ратификации договора с Пруссией: «Il est craindre que le contrecoup d'un dissentiment soulev par des questions purement commerciales, ne se fasse sentir d'une mani re f cheuse dans les rapports politiques des Etats Allemands entre eux, ce qui serait d'autant plus d plorer que dans le moment actuel, l'unanimit seule, et l'unanimit la plus sinc re, peut les prot ger efficacement contre les tentatives sans cesse renouvel es de la propagande r volutionnaire»40*.
Депеша № 14 была последней из депеш, написанных Тютчевым от имени Потемкина. В конце мая (н. ст.) 1833 г. Потемкин, получивший новое назначение, покинул Мюнхен, передав свои полномочия кн. Г. И. Гагарину. В жизни Мюнхенской миссии и, прежде всего, в жизни Тютчева начался новый, совершенно непохожий на предыдущее пятилетие этап.
Но прежде чем говорить об этом новом периоде, необходимо вернуться и представить себе, как складывалась служебная карьера Тютчева и его материальное положение после назначения его на должность второго секретаря миссии.
пятнадцати и даже двадцати пяти депеш в год при всей серьезности их содержания, отнимало лишь незначительную часть времени Тютчева и, принимая во внимание его интерес к политическим проблемам, не должно было быть ему в тягость, несмотря на его «отвращение ко всякого рода писанию» (это «отвращение» он любил декларировать, однако огромное количество оставшихся после него писем ставит под сомнение искренность этих деклараций41*).
Примечания
29* «Соображения о пользе государственной службы в бульшей мере, нежели искреннее участие, им во мне вызываемое, побуждают меня обратить внимание Вашего Превосходительства на высокую одаренность сего молодого человека. Со временем редкие дарования этого чиновника послужат на благо Отечества, и лишь одно для этого необходимо - такое положение, которое способствовало бы полному развитию его дарований»79.
30* «смог, благодаря своим старым связям в этой стране и уважению, которое ему по всей справедливости здесь оказывают, весьма облегчить мне знакомство со здешними обстоятельствами и был мне чрезвычайно полезен драгоценными сведениями, кои способствовали успешному выполнению моих обязанностей»80.
31* «Воздействие новых идей, день ото дня возрастающее, оживление литературы и, прежде всего, цензура, плохо исполняющая свое назначение, неспособная ни предотвратить дурные теории, ни поддержать благие, - все это породило повсеместную потребность в законодательстве, которое направляло бы периодическую печать согласно принципам более упорядоченным. <...> Цензура твердая, разумная, основанная на едином принципе, стала бы несомненным благом для Государства, но та цензура, которая действует здесь, порождает лишь скандалы и общественные беспорядки. Причины, кои препятствуют установлению цензуры умеренной и в то же время действенной, имеют двойную природу: одни проистекают из общего положения вещей и состояния умов в этой части Германии, другие присущи одной Баварии. Надо признать, к великому сожалению, что в последние годы во всех этих краях чрезвычайно ослабело чувство уважения к власти - то непосредственное чувство доверия к ее просвещенному превосходству, те привычки к порядку и повиновению, кои составляют силу сообществ более молодых. Потребность проверять и критиковать поступки Правительства, направлять его действия, навязывать ему свои цели, свои помыслы и даже свои пристрастия, - вот что характеризует не столько ту или иную партию, то или иное направление, сколько всю просвещенную публику в целом или тех, кто себя таковой считает, и эта склонность обнаруживается не только в последних рядах среднего класса, но и в высших кругах общества. В Баварии же эти анархические притязания как нельзя более поддерживаются непоследовательными действиями Правительства, которые являются следствием особенностей характера короля. При полном отсутствии системы, сколько-нибудь установившейся, каждая партия домогается чести воздействовать на намерения Правительства, а так как цензура есть не что иное как выражение этих намерений, она неизбежно должна будет следовать их постоянным колебаниям и таким образом множить в умах анархию, сдерживать которую она призвана»83.
32* «А у нас в литературе, как и во всем остальном, вопрос не столько в том, чтобы подавлять, сколько в том, чтобы направлять. Направление (т. е. цензура. - Т. Д.) твердое, разумное, уверенное в себе - вот, чего требует страна»84.
33* «Разумеется, не следует дозволять обществу вмешиваться в решения Государственного Совета или определять, вкупе с печатью, программу действий правительства. Но было бы чрезвычайно важно, чтобы сама Власть была настолько убеждена в правоте своих собственных воззрений, настолько проникнута своими собственными убеждениями, чтобы у нее возникла необходимость распространять их воздействие»85.
34* Отметим, что рукой Потемкина написано 13 депеш за 1832 год и столько же - рукой Крюденера.
35* «Эти объединения <...>, если они появятся, превратятся в подлинные революционные клубы, и Правительство, противясь их возникновению, осуществляет тем самым не только свое право, но прежде всего свою непреложную обязанность»91.
36* «Это, с одной стороны, несовершенство законодательства о печати, которое на словах устанавливает цензуру, а на деле препятствует ее осуществлению; с другой, незрелость общества, которое, не обладая никакими твердыми убеждениями, не в состоянии ввести личные мнения в границы определенных принципов»92.
37* «Тем более необходимо, чтобы Правительство серьезно задумалось над тем, как сдержать разнузданность печати, ибо дальнейшая безнаказанность приведет к полному разрушению общественного чувства нравственности»93.
38* «В момент, когда революционная партия пытается разорвать все общественные связи, разрушая всеми средствами чувство уважения к Закону, Правительство почувствовало необходимость иметь открытый, публичный орган, как для того, чтобы противопоставить вредным идеям идеи положительные, так и для опровержения клеветнических утверждений, путем которых пытаются посеять в стране сомнения в честности его намерений»94.
39* Курорт в Баварии, излюбленное место отдыха короля.
40* «Надо опасаться, как бы последствия разногласия, возникшего по поводу вопросов чисто коммерческих, не сказались пагубным образом на политических отношениях между государствами Германии; это было бы тем более печально, что именно в настоящий момент одно лишь единодушие, самое непритворное единодушие может стать для них действенной защитой против постоянно возобновляющихся поползновений революционной пропаганды»110.
41* Сохранилось более 1500 писем Тютчева, подавляющее большинство которых занимает по 4, 6 и даже 8 страниц (Королева И. А.Указатель писем Тютчева в архивах СССР // ЛН-1. С. 568-575). На самом деле их было значительно больше.
77 . № 97. Л. 2 об.
78 Канцелярия МИД. 1830. № 158. Л. 52, 279-281.
79 «Табели о рангах»), а также в последующие чины требовалось четыре года выслуги в предыдущем чине. Согласно этому правилу, Тютчев имел право на это производство только с 25 февраля 1832 г. (ср. примеч. 25).
80 Там же. Л. 2.
81 Канцелярия МИД. 1831. № 171. Л. 117-117 об., 58-58 об., 64-65 об., 197-197 об., 200-201 об., 51-51 об., 186-186 об.
82 Там же. Л. 35-41 об., 106-108 об., 76-79 об., 173-175 об., 224-225, 227-230 об.; 1832. № 169, Л. 4-11 об.
83 Канцелярия МИД. 1832. № 169. Л. 5 об., 7 об. -8 об.
84 Тютчев Ф. И<1911>. С. 586 (на фр. яз.).
85 Там же. С. 589 (на фр. яз.).
86 Депеши № 4 и 8 от 18 февраля/1 марта и 25 февраля/8 марта 1832 г. // Канцелярия МИД. 1832. № 169. Л. 46-47 об. и 67-69.
87
88 Депеши № 11 и 32 от 17/29 марта и 18/30 июня 1832 г. // Там же. Л. 87-89 об., 208-210 об.
89 Депеша № 22 от 5/17 апреля 1832 г. // Там же. Л. 159-160.
90 Депеши № 13, 24 и 33 от 19/31 марта, 5/17 мая и 20 июня/2 июля 1832 г. // Там же. Л. 110-111, 164-164 об., 212-212 об.
91 Депеша № 4 от 18 февраля/1 марта 1832 г. // Там же. Л. 46 об.
92
93 Там же. Л. 47 об.
94 Депеша № 18 от 25 февраля/8 марта 1832 г. // Там же. Л. 68 об.
95 Там же. Л. 68 об. О деятельности Ф. Линднера, заслужившего высочайшее одобрение императора, см. в цитированных выше депешах Потемкина от 5/17 февраля и 15/27 октября 1829 г.
96 Тютчев Ф. И<1911>. С. 506-508.
97 История дипломатии. Т. I. М., С. 544.
98 О подобном предупреждении со стороны главы британского кабинета лорда Пальмерстона идет речь в депеше И. А. Потемкина К. В. Нессельроде от 19 февраля/2 марта 1832 г. (№ 5) // Канцелярия МИД. 1832. № 169. Л. 51-51 об.
99
100 Депеша № 34 // Там же. Л. 215-216.
101 Канцелярия МИД. 1832. № 169. Л. 220-220 об.
102 Там же. Л. 241-247 об.
103
104 Там же. Л. 266-267 об. Тютчев ошибся в нумерации, проставив № 42 вместо № 43.
105 Там же. Л. 278-281.
106 Там же. Л. 274-274 об. и 294-296. Тютчев ошибся в нумерации первой из этих депеш, проставив № 43 вместо № 44.
107 Там же. Л. 307-310. Тютчев ошибся в нумерации этой депеши, проставив № 46 вместо № 47.
108
109 1833. № 142. Л. 17-17 об., 29-29 об., 45-45 об. и 49-49 об., 54-54 об., 62-63 об., 71-73.
110 Там же. Л. 63 об.