Тютчев в поэтической культуре русского символизма
I
Попытка разрешить поставленный в заглавии вопрос является частью более общей задачи — изучения русской художественной традиции в поэтической культуре русского символизма или, пожалуй, задачи еще более широкой — уяснения роли русской духовной традиции в судьбах русского символизма вообще, поскольку последний представляет собой не только поэтическую школу, но и целую мировоззрительную систему, следовательно, явление не только эстетической, но и философской культуры. Но если в этом вопросе ограничить себя областью лишь культуры эстетической, то естественно то преимущественное внимание, какое должно быть оказано Тютчеву, из русских поэтов наиболее тесно и органично связанному с судьбами русского символизма.
В статье «Заветы символизма» Вяч. Иванов писал: «Оценка русского символизма немало зависит от правильности представления о международной общности этого литературного явления и о существе западного влияния на тех новейших наших поэтов, которые начали свою деятельность присягою в верности раздавшемуся на Западе многознаменательному, но и многосмысленному кличу. Ближайшее изучение нашей «символической школы» покажет впоследствии, как поверхностно было это влияние, как было юношески не продумано, и, по существу, мало плодотворно заимствование и подражание, и .... Оставляя вне рассмотрения надолго определившее пути нашего духа творчество Достоевского, как не принадлежащее сфере ритмического слова, напомним родные имена Владимира Соловьева и певца «Вечерних огней», которым предшествует в преемстве символического предания нашей поэзии, по умоначертанию и художественному методу, Тютчев, подлинный родоначальник нашего истинного символизма».1
Очень сходные мысли по этому поводу, — независимо от Вяч. Иванова и даже ранее его — высказывает другой поэт символист — Г. И. Чулков: «У нас, русских, символическая поэзия возникла совершенно самостоятельно, независимо от западных влияний, и первыми русскими символистами по справедливости надо считать Тютчева и Владимира Соловьева, поскольку последний был поэтом».2 «Нам лирика Тютчева должна быть особенно внятна: он, как бы предвосхитил все наши мечтания, наши томления, наш сокровенный мир. Тютчев принадлежит истории, но прежде всего он принадлежит нам — людям XX века. Открытия, которые сделаны теперь в области эстетики — все то, что мы разумеем теперь под словом символизм — все это было основною темою Тютчева. Он был первым русским символистом».3
Бальмонт, определяя значение Тютчева как поэта, в двух своих ранних критических статьях — «О русских поэтах» (1897 г.) и «Элементарные слова о символической поэзии» (1900 г.), возражает против укоренившегося мнения, по которому символическая поэзия создана, главным образом, французами: все, что создано было гениального в области символической поэзии XIX века, за немногими исключениями, по мысли Бальмонта, принадлежит англичанам, американцам, скандинавам, немцам, а не французам. Выдающихся поэтов-символистов дала и Россия: Это — Тютчев, Фет, Случевский. Значение Тютчева для последующей русской поэзии Бальмонт определяет так: «За двумя исключениями (Фофанов и Лохвицкая), все наиболее талантливые поэты современной России — Брюсов, Сологуб, Зинаида Гиппиус, Мережковский и другие видят в Тютчеве лучшего своего учителя. Сотни людей, не пишущих стихов, читают Тютчева с высоким наслаждением и знают теперь, с кем они имеют дело, беря в руки маленький сборник его произведений».4
Зинаида Гиппиус во вступительной статье к первому сборнику своих стихов5 «Есть в прошлом один, нам подобный, „ненужный всем“ поэт: Тютчев. Любят ли его „все“, понятны ли „всем“ его странные лунные гимны, которых он сам стыдился перед другими, записывал на клочках, о которых избегал говорить? Если мы, редкие, немногие из теперешних, почуяли близость его и его бога, сливаемся сердцем с его славословиями, — то ведь нас так мало! И даже для нас он, Тютчев, все таки — из прошлого, и его бог не всегда, не всей полностью, наш бог». Последние слова естественны в устах Гиппиус тем более, что сама она, в своем творчестве сколько-нибудь ощутимого воздействия Тютчева не обнаруживает.
«Только в конце XIX века нашлись у Тютчева истинные последователи, которые восприняли его заветы и попытались приблизиться к совершенству им созданных образцов».6
Ф. Сологуб в статье «Искусство наших дней» в следующих словах определил значение Тютчева для символической поэзии: «Первая стадия символической искусства представляет раздумье о мире, о смысле мировой жизни и о господствующей в мире единой воле. На пути этих возвышенных вдохновений предшественником нашим был великий поэт Тютчев, столь близкий душе современности».7
В вышедшей в 1910 г. «Книге о поэтах последнего десятилетия», посвященной почти исключительно поэтам-символистам и редактированной М. Л. Гофманом, также причастным к символизму, во вступительной статье к книге, принадлежащего перу редактора и озаглавленной «Романтизм, символизм и декадентство», речь идет, между прочим, о тех русских поэтах XIX столетия, которые по методу творчества должны быть причислены к символистам. Сюда причисляются: Фет, Вл. Соловьев и особенно Тютчев, который «может считаться лучшим представителем символизма, поэтом-символистом по преимуществу» (стр. 22).
Все эти суждения, большинство которых принадлежит виднейшим представителям русской символической школы, с полной очевидностью свидетельствуют о том, что не только существовала самая живая преемственность символической поэзии от поэзии Тютчева, но и что эта преемственность прочно была осознана самими поэтами-символистами. Им принадлежит главная заслуга популяризации Тютчева и приобщения его в читательском сознании к числу величайших лириков не только в пределах русской литературы. Эта популяризация осуществлялась многочисленными критическими статьями о творчестве Тютчева, историко-литературными и биографическими разысканиями о нем, вышедшими из под пера символистов, косвенно и самим их творчеством, растворявшим в себе часто элементы тютчевской поэтической стихии и тем самым приближавшим ее к сознанию читателя. Еще в 1893 г., за два года до появления известной статьи о Тютчеве Вл. Соловьева, когда высокая оценка Тютчева исчерпывалась лишь статьями Некрасова и Тургенева и книгой Аксакова, Мережковский в книге «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» поставил выше Фета «менее признанного, но более глубокого поэта-философа, неподражаемо-прекрасного Тютчева». «Это — продолжает он — не певец толпы, а певец певцов», (стр. 93). Вслед за тем почти все поэты-символисты сказали свое слово о Тютчеве.
творчества поэта, его биографии и текстологии. Исключительно высокая оценка поэзии Тютчева присуща была даже тем поэтам, которые, как напр. Бальмонт, Сологуб или Андрей Белый, не испытали на себе его заметного воздействия. С другой стороны, ни разу печатно не высказавшиеся о Тютчеве, как Балтрушайтис и некоторые другие поэты-символисты, о которых ниже, обнаруживают в своем творчестве явную зависимость от Тютчева.
По следам символистов, в значительной мере, пошли в своем внимании к Тютчеву и в высокой его оценке и критики, не принадлежавшие к символическому лагерю. И они часто указывают на генетическую связь поэзии Тютчева с поэзией символистов. Так, уже в 1903 г., среди довольно многочисленных газетных статей, вызванных столетним юбилеем поэта,8 обращает но себя внимание анонимная статья «Нижегородского Листка» (№ 354) с очень показательным заглавием: «Предтеча символистов». В ней характеристика мотивов тютчевской поэзии, позднее повторенных и в творчестве символистов.
Примечания
1 «Борозды и межи», М. 1916, стр. 132—133. Курсив мой. Н. Г.
2 «Дымный ладан» в сб. «Покрывало Изиды». Соч., т. V, изд. «Шиповник», СПб. 1912, стр. 24.
3 Там же, стр. 9. Курсив мой. Н. Г.
4 «Элементарные слова о символической поэзии». Сб. «Горные вершины», М. 1904, стр. 84.
5 «Необходимое о стихах». «Собрание стихов 1889—1903 гг.», М. 1904, стр. V—VI.
6 «Тютчев». Критико-биографический очерк при полн. собр. соч. Тютчева, изд. А. Ф. Маркса, СПб. 1913, стр. 37.
7 «Русская Мысль», 1915 г., XII, стр. 43.
8 Перечень их см. у Д. Д. . «Библиография о Ф. И. Тютчеве», «Тютчевский сборник» (1873—1923), П. 1923, стр. 120. Там же другая работа Д. Д. Благого «Тютчев, его критики и читатели», содержащая, между прочим, отзывы о Тютчеве поэтов и критиков-символистов.