Тютчевой Эрн. Ф., 25 июня/7 июля 1847
137. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 25 июня/7 июля 1847 г. Берлин
Berlin. Ce 7 juillet
Ma chatte chérie, me voilà depuis hier à Berlin, sous les Linden — et il me semble que je touche encore aux îles, au quai Anglais où je me trouve entouré des Colobiano, Gise, Seebach et tutti quanti. Wiasemsky a été comme de raison le dernier à qui j’aie serré la main, en lui remettant ma lettre pour toi que tu dois avoir reçue en ce moment. Hélas, je touche ainsi à tout excepté à Hapsal qui est pour moi un séjour de raison ou plutôt de déraison. Dans la nuit de dimanche à lundi nous avons passé à la hauteur de l’île de Dago, ainsi dans une certaine proximité de toi, mais je suis bien aise que tu ne m’aies pas pu apercevoir dans ce moment, car j’étais tristement roulé sur le pont, couché sur le plancher nu sous une traîtresse de pluie fine qui me molestait beaucoup et en proie pour la première fois de ma vie aux angoisses du mal de mer. Mais aussi la mer était passablement mauvaise et le mouvement du bâtiment des plus désagréables. Dans ces moments-là on se trouve étrangement stupide de s’être mis sous une suite dans une passe semblable. Et puis tout cela s’oublie, comme si tout cela avait été éprouvé par votre prochain. La société sur le bateau se composait d’éléments tout à fait étrangers. Personne de la société de Pétersbourg. Une famille de Moscou, les Чертков, dont le père est un camarade de Nicolas. Lui, sa femme et les trois filles, se risquant pour la première fois sur mer et éprouvant à chaque instant les trances les plus incroyables1
A Stettin j’ai revu Méjan
Aujourd’hui j’ai dîné chez la Meyendorf avec Max Lerchenfeld
Перевод
Берлин. 7 июля
Вяземский, как и полагается, был последним, кому я пожал руку; я передал ему для тебя письмо, которое ты в настоящую минуту, вероятно, уже получила. Увы, я близок ко всему, кроме Гапсаля, — куда тебя увлек рассудок или, вернее, безрассудство. В ночь с воскресенья на понедельник мы прошли на широте острова Даго, следственно, близко от тебя, но я рад, что ты не могла видеть меня в это время, ибо я жалким образом лежал на палубе на голом полу под отвратительным мелким дождем, который хлестал по мне, и в первый раз в жизни находился во власти ужасного приступа морской болезни. Но зато и море было очень бурно и судно качало неприятнейшим образом. В такие минуты думаешь, как ты глупо сделал, что без нужды попал в такое положение. А потом все это забывается, словно все это испытал ваш ближний. Общество на пароходе состояло из совершенно чужих лиц. Из петербургского общества не было никого. Была одна московская семья, Чертковы, отец их — товарищ Николая; сам он, его жена и три дочери в первый раз пустились по морю и поминутно приходили в невероятнейший ужас
В Штеттине я встретил Межана2
Сегодня я обедал у госпожи Мейендорф в обществе Макса Лерхенфельда
Примечания
— РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 18. Л. 36–39.
Первая публикация в русском переводе — Изд. 1980. С. 96–97.
1 А. Д. Чертков, знакомый Н. И. Тютчева, его жена Софья Павловна и дочери — Юлия, Любовь и Анна. А. Ф. Тютчева, описавшая в своем дневнике это путешествие, заметила о Чертковых, в том числе об одной из их дочерей, Юлии: «Это забавная маленькая особа, совершенно московский тип. <…> Все семейство Чертковых представляет собою разные варианты этого типа. Отец, славный человек, умирал от страха, ему виделись только бури, пожары, крушения, поломки. Он очень серьезно спрашивал у моего отца, нельзя ли попросить капитана поменьше топить, иначе мы непременно взлетим на воздух» (РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 212. Л. 42. Перевод с фр.).
2
3 Ошибка; следует: «в Веймар».
4 К. Мальтиц должна была забрать Анну в Свинемюнде, но вместо себя она прислала человека с запиской. Тютчев не решился отправить дочь с незнакомым человеком, и Анна продолжила путь вместе с ним до Берлина, где их нагнала горничная Мальтицев.
5 Гр. М. Лерхенфельд-Кёферинг, министр финансов Баварии (1823), баварский посланник в Берлине (1840–1849); брат А. М. Крюденер, приятель юности Тютчева.
6 О неопределенных планах Тютчева Эрн. Ф. Тютчева писала кн. П. А. Вяземскому 14 июля 1847 г.: «Благодарю вас за сведения, которые вы мне сообщаете о путешествии парохода “Орел” в то время, как на нем находился мой муж. Я получила от него письмо из Берлина. Он только прибыл туда и пребывает в восторге от погоды и магии железных дорог. Впрочем, он ничего не пишет о маршруте своей поездки, и потому я теряюсь в догадках и предположениях. Поле обширное — от Берлина до Цюриха и от Бадена до Бельгии» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 2899. Л. 1 об. — 2. Перевод с фрЛН-2. С. 222).