Гагарин И. С. - Бахметевой А. Н., 16/28 октября 1874 г.

1. И. С. ГАГАРИН — А. Н. БАХМЕТЕВОЙ

Париж. <16>/28 октября 1874

Тысячу раз благодарю вас, любезнейшая Александра Николаевна, за биографию Тютчева, которую я прочел с живейшим интересом¹. Г-н Аксаков упомянул обо мне и сделал это в чрезвычайно благожелательных выражениях², которые меня растрогали; прошу вас сказать ему об этом и передать мою признательность. Сейчас я заказываю копии нескольких писем Тютчева, а также одного моего письма к нему; не знаю, каким образом черновик его сохранился среди моих бумаг. Оно не лишено интереса, поскольку уточняет, когда именно Вяземский, Жуковский и Пушкин оценили поэзию Тютчева³. Я разыскал еще составленный нашим поэтом проект депеши, которую мой дядя не пожелал отправить, так как она показалась ему недостаточно серьезной, но во всяком случае она была весьма занимательна, и потому я сохранил ее черновик, копию коего вы вскоре получите. Эта депеша имеет отношение к поездке, которую Тютчев совершил не на Ионические острова, как говорит Аксаков, а в Греческое королевство — в Навплию, или Наполи ди Романья, которая тогда была его столицей⁴. Вот как было дело. В течение нескольких месяцев греческий престол занимал король Оттон, сын Людвига Баварского. До совершеннолетия молодого короля управление осуществлялось регентством, состоявшим из трех баварцев — графа Армансперга, г-на Маурера и г-на Гейдегга. Петербургский кабинет был неудовлетворен тем, как это регентство исполняло свои обязанности, и император Николай выразил свое неудовольствие королю Людвигу, который, если мне не изменяет память, сделал замечание графу Арманспергу и его коллегам⁵. В этих обстоятельствах русский посланник в Мюнхене вынужден был отправить депешу коллеге в Навплии. Нужен был курьер, чтобы отвезти ее. Я охотно взялся бы, но мой дядя рассудил, что Тютчев, который был лично знаком с регентами, мог бы в беседах с ними лучше разъяснить им, что именно в их образе действия давало повод к неудовольствию. Итак, он предложил Тютчеву совершить эту поездку, на что тот с радостью согласился. Ионические острова лежали на его пути; тем не менее, целью его путешествия была Навплия, а не Корфу, тогда находившаяся под протекторатом Англии. Из депеши вы увидите, какого мнения он был о баварском регентстве⁶.

Но еще до того, до моего прибытия в Мюнхен, а я прибыл туда в июне 1833 г., Тютчев совершил другое путешествие — в Тироль и, мне кажется, также в Северную Италию вместе с женой и Генрихом Гейне. Во всяком случае я убежден, что они были вместе до Инсбрука. Об этом путешествии рассказано в «Reisebilder»*. Тютчевы там не упомянуты, воображение Гейне разукрасило рассказ множеством выдумок, но по существу все передано верно⁷.

Не знаю, на какой источник опирается г-н Аксаков, утверждая, что в этот первый период жизни Тютчев несколько раз посещал Париж и различные столицы Германии. Мои воспоминания не согласуются с этим утверждением. Я даже склонен думать, что до 1859 г. Тютчев никогда не был в Париже, и выдержки из парижских писем, процитированные в биографии, укрепляют меня в этом мнении (см. стлб. 345, 3 первые строки)⁸. Он говорит не как человек, который сравнивает прежние впечатления с нынешними, но как человек, который видит впервые.

Почти то же скажу и по поводу германских столиц. Несомненно, он не раз проезжал и Дрезден, и Берлин, которые находятся на пути из Мюнхена в С. -Петербург, он мог останавливаться там на несколько дней, но никогда там не жил.

Две недели он провел в Вене (это было в 1836 г., если я не ошибаюсь)⁹, но до назначения в Турин он жил только в Мюнхене. Мюнхен был для него средоточием Европы, точнее, это была некая ложа, из которой он наблюдал Европу¹⁰.

Несомненно, король Людвиг превратил свою столицу если не в новые Афины, то во всяком случае в замечательное средоточие искусств. Среди профессоров Мюнхенского университета были и помимо Шеллинга люди весьма достойные¹¹. Но все это составляло особый мир, с которым Тютчев соприкасался лишь изредка, от случая к случаю.

люди и избранные умы.

В доказательство того, что мы жили в окружении отнюдь не идеальном, могу привести слова Ганштейн, тетки первой жены Тютчева со стороны матери, которая жила вместе с ними: «Tutchef, geben Sie mir bitte ein Buch» — «Aber was für ein Buch?» — «Nu, ein Lesebuch»2*. Это под стать слуге Чичикова.

А вот другой анекдот, в ином духе. Однажды вечером в одной из гостиных некая прелестная дама сказала Тютчеву: «Я читаю историю России». — «Сударыня, вы меня удивляете». — «Это история Екатерины II...» — «Это меня меньше удивляет». — «...’Абрантес». — «Это меня уже совсем не удивляет»¹².

P. S. Я только что просмотрел «Reisebilder». Время путешествия — весна 1828 г., но нет и тени намека на Тютчевых.

Вторая жена Тютчева, урожденная Пфеффель, была в первом браке замужем не за бароном Дёрнгеймом, а за бароном Дёрнбергом, Иоганном Фредериком Карлом (1796—1833)¹³.

Письмо бар<она> Пфеффеля действительно было адресовано г-ну Лоранси, но г-н Лоранси — редактор «L’Union», а не «L’Univers». И опубликовано оно было в «L’Union»¹⁴.

Примечания

¹ «особые» оттиски его труда («Федор Иванович Тютчев. Биографический очерк». — РА, 1874, № 10). Тираж их (125 экз.) печатался в два приема; сначала Аксаков снабдил оттисками членов семьи Тютчева, а затем разослал их ряду литераторов и знакомых поэта (А. Л. Осповат. И. С. Аксаков и «Русский архив»..., с. 77). 9 ноября/28 окт. 1874 г. получил от него оттиск и Гагарин (см. п. 4). Кто послал экземпляр, за который последний благодарит Бахметеву, неизвестно, но не она отправила его (см. п. 3).

² «Русская литература обязана искреннею благодарностью князю Ивану Гагарину за то, что он извлек из-под спуда поэтические творения Тютчева (которые без того, вероятно, погибли бы или растерялись) и отнесся с ними прямо к Пушкину» (Аксаков 1874, стлб. 46; см. также стлб. 103).

³ Имеется в виду письмо Гагарина от 12/24 июня 1836 г. — См. в наст. томе, кн. I: Тютчев — Гагарину

⁴ Об этой поездке см. в наст. кн.: А. Глассе. Дипломатическая миссия Тютчева в Грецию; «Тютчев в дневниках А. И. Тургенева» (запись от 11 апреля 1834 г.).

⁵ В соответствии с договором между Англией, Францией и Россией, заключенным 7 мая 1832 г., на греческий престол был возведен второй сын Людвига I Баварского — несовершеннолетний принц Оттон. В нач. 1833 г. Оттон прибыл в Навплию вместе с тремя регентами — бывшим министром финансов Баварии Ф. Арманспергом, профессором Мюнхенского университета К. Маурером и полковником К. Гейдеггом; их политика с самого начала была враждебна интересам России (С. С. . Внешняя политика имп. Николая первого. СПб., 1887, с. 296—302; А. Глассе

⁶ По возвращении из Навплии Тютчев составил проект депеши министру иностранных дел, в котором, в частности, говорилось: «Волшебные сказки изображают иногда чудесную колыбель, вокруг которой собираются гении-покровители новорожденного. После того, как они одарят избранного младенца самыми благодетельными своими чарами, неминуемо является злая фея, навлекающая на колыбель ребенка какое-нибудь пагубное колдовство, имеющее свойством разрушать или портить те блестящие дары, коими только что осыпали его дружественные силы. Такова, приблизительно, история греческой монархии. Нельзя не признать, что три великие державы, взлелеявшие ее под своим крылом, снабдили ее вполне приличным приданым. По какой же странной, роковой случайности выпало на долю баварского короля сыграть при этом роль злой феи? И право, он даже слишком хорошо выполнил эту роль, снабдив новорожденную королевскую власть пагубным даром ! Надолго будет памятен Греции этот подарок «на зубок» от баварского короля» (на франц. яз. — «Изв. АН СССР по рус. яз. и словесности», 1928, т. I, кн. 2, с. 533; проект депеши опубликован Ф. И. Тютчевым-внуком по копии, присланной Гагариным Аксакову).

⁷ Вместе с женой и ее сестрой К. Ботмер Тютчев побывал в Тироле «в самом начале 1828 г.» (Пигарев, с. 62, прим. 46). Гейне приехал в Мюнхен 26 ноября 1827 г. (F. Mende—1828 гг. он много болел, и сведений о том, что в это время он ездил в Тироль, нет. Самое знакомство Гейне и Тютчева произошло, вероятно, не ранее февраля 1828 г. (A. Kerndl. Studien über Heine und Russland. II. Heine und Tjutčev. — «Zeitschrift für slawische Philologie», 1956, Bd. XXIV, Hf. 2, S. 285). Путешествие в Италию, описанное в третьей части «Путевых картин», Гейне совершил в июле — ноябре 1828 г., Тютчев же в это время находился в Мюнхене (Пигарев, с. 61—62). Существует предположение, что пассаж о России в «Путевых картинах» (ч. III, гл. XXX) отражает воззрения Тютчева (Ю. Н. . Тютчев и Гейне. — В кн.: Ю. Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977, с. 31; Г. И. Чулков— «Искусство», 1923, № 1, с. 363—364).

⁸ Имеется в виду письмо Тютчева жене от 31 июля/12 авг. 1854 г. (Аксаков 1874, стлб. 345). 2/<14> ноября 1874 г. Бахметева возражала Гагарину: «Тютчев положительно был в Париже до 1859 г. и, может быть, даже не один раз. Вскоре после женитьбы он был там со своей первой женой, слушал лекции в Сорбонне и находился в положении довольно обычном для русских за границей: без денег и в ожидании денег» (на франц. яз. — ГПБ, ф. 326, № 305, л. 60). Действительно, Гагарин ошибался, оспаривая утверждение биографа (Аксаков 1874ПигаревЛетопись, с. 63 и 93; наст. кн.: «Карл Пфеффель о Тютчеве» и Р. Лэйн

⁹ Известно, что Тютчев побывал в Вене в феврале 1834 г., в феврале 1835 г. и в июне 1836 г. (Летопись, с. 38; наст. том, кн. I: Тютчев — Гагарину«Тютчев в дневниках А. И. Тургенева».

¹⁰ В дальнейшем Гагарин развернул эту метафору (см. п. 3).

¹¹ О взаимоотношениях Тютчева с профессорами Мюнхенского университета см. в наст. кн. во вступ. статье к публикации «Тютчев в дневниках А. И. Тургенева».

¹² В нач. 1830-х годов большой популярностью пользовались многотомные «Записки» французской писательницы Луизы д’Абрантес (Louise d’ès. Mémoires et souvenirs, v. I—XVIII. Paris, 1831—1835). Успех этих живо написанных мемуаров, не отличавшихся, впрочем, точностью, предопределил интерес к другой ее книге, посвященной истории царствования Екатерины II (L. d’Abrantès. Cathrine II. Paris, 1834). Эту книгу отличали те же черты — внешняя занимательность и фактическая недостоверность.

¹³ Аксаков 1874, стлб. 31).

¹⁴ При перепечатке заметки К. Пфеффеля о Тютчеве, написанной в форме письма редактору газ. «L’Union» Пьеру Лоранси, Аксаков допустил отмеченную Гагариным ошибку в названии газеты (Аксаков 1874«Карл Пфеффель о Тютчеве» с. 36—37.