ЭРН. Ф. ТЮТЧЕВА — К. ПФЕФФЕЛЮ
Петербург. 19/31 января 1850 г.
Оба ваши письма пришли раньше, чем номер «Revue des Deux Mondes» от 1 января, и всего около трех дней назад в Петербурге прочли статью моего мужа, напечатанную в этом номере1. Несколько слов, сказанных по поводу этой статьи в «Constitutionnel» и в «Indépendance Belge», пробудили интерес к ней, но вместе с тем — не скрою — пробудили и тревогу некоторых преданных друзей моего мужа2. Поистине страх, необъяснимый и безотчетный, постоянное ощущение какой-то неясной опасности, не имеющей наименования, владеет всеми умами в этой стране и принуждает любое личное мнение, даже если оно согласно с мнением власть имущих, отступить перед властью печатного слова. То, что вы сообщили нам по поводу предисловия, предпосланного редакцией «Revue» статье моего мужа, нас несколько встревожило, но после получения номера от 1 января наши страхи испарились3, а Тютчев полагает даже, что это предисловие расставило точки над i в отношении намерений, которыми было продиктовано его произведение. Только заглавие, в которое вставлены слова: «С точки зрения Петербурга», — производит не очень хорошее впечатление4. Но нам легко будет разъяснить здесь, что эта выдумка не принадлежит автору «записки» и что попытка снять с себя ответственность за эту «записку» <...> вполне естественна со стороны «Revue». Они должны знать, что мой муж глубоко тронут широтой, с какой редакция «Revue» отнеслась к его идеям, и тем радушием, с которым она предоставила этим идеям место на страницах своего журнала, столь широко известного и столь уважаемого во всех странах. <...> Надо также признать, что именно появление «записки» Тютчева в «Revue des Deux Mondes» в значительной степени обеспечило ей огромный успех в Петербурге5 в работе Тютчева. Несомненно, в ней многое нужно было почистить и отшлифовать, поскольку стиль и пунктуация были полностью предоставлены на мое усмотрение, к тому же и орфография требовала внимательного контроля <...> Письмецо редактора «Revue», которое вы нам прислали, очень нас порадовало, мой муж был им чрезвычайно тронут6. Но он говорит, что время еще не пришло7, ибо мнение, которое он мог бы высказать в области политики — области, где вопрос об Австрии по необходимости занимает огромное место8, — это мнение, в силу того, что оно исходило бы из Петербурга, сразу было бы воспринято как мнение официальное и испугало бы все западные правительства; к тому же мнение это не получило бы поддержки здесь, ибо высказать его публично — значит вторгнуться в область запретную для подданного его величества императора всероссийского <...> Прошу вас, дорогой друг, разыскать и прислать нам письмо, написанное вами моему мужу по прочтении его записки9. С нетерпением ожидаю также замечания на нее профессора Йарке10.
Примечания
Мураново, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 737, л. 106—107. На франц. яз.
1 85 и № 86, прим. 1.
2 Первые отзывы на статью «Папство и Римский вопрос» были напечатаны 7 января в парижской газете «Le Constitutionnel» и 12 января в брюссельской газете «L’Indépendance Belge». О содержании этих статей см.: Р. Лэйн. Указ. ст., с. 238—239.
3 См. выше, № 85 и прим. 1 к нему.
4 Там же.
5 «все ее здесь читают» (РА, 1896, № 3, с. 371). 14/26 февраля П. А. Плетнев сообщал Вяземскому, что эта статья «составляет модный разговор общества» (П. А. Плетнев. Сочинения и переписка, т. 3. СПб., 1885, с. 404).
6 Об этом «письмеце» см. выше, № 86, прим. 1.
7 «Revue des Deux Mondes», предложенное ему редактором этого журнала (там же).
8 Тютчев считал Австрийскую империю исторически изжившим себя политическим образованием, искусственно подчиняющим немецкому господству славянские племена, входившие в ее состав. «Существование Австрии не имеет более смысла», — таков тезис, развитию и обоснованию которого Тютчев намеревался посвятить пятую главу трактата «Россия и Запад» (наст. том, кн. I, с. 212—213, 221).
9 86, прим. 2.
10 О предполагаемом отзыве К. Йарке на статью «Папство и Римский вопрос» см. выше, № 85, прим. 4.