Море и утес
И бунтует и клокочет, Хлещет, свищет и ревет, И до звезд допрянуть хочет, До незыблемых высот... 5 Ад ли, адская ли сила Под клокочущим котлом Огнь геенский разложила - И пучину взворотила И поставила вверх дном? 10 Волн неистовых прибоем Беспрерывно вал морской С ревом, свистом, визгом, воем Бьет в утес береговой, - Но спокойный и надменный, 15 Дурью волн не обуян, Неподвижный, неизменный, Мирозданью современный, Ты стоишь, наш великан! И озлобленные боем, 20 Как на приступ роковой, Снова волны лезут с воем На гранит громадный твой. Но о камень неизменный Бурный натиск преломив, 25 Вал отбрызнул сокрушенный, И струится мутной пеной Обессиленный порыв... Стой же ты, утес могучий! Обожди лишь час, другой - 30 Надоест волне гремучей Воевать с твоей пятой... Утомясь потехой злою, Присмиреет вновь она - И без вою, и без бою 35 Под гигантскою пятою Вновь уляжется волна... |
Примечания
Море и утес
Автограф хранится в ЦГАЛИ (505/23, лл. 3-4). Заглавие вписано рукой Эрн. Ф. Тютчевой и сопровождается пометой: "в 1848 году". Последняя строфа стихотворения опубликована в газете "Русский инвалид" от 7 сентября 1848 г. Впервые полностью стихотворение напечатано в М, 1851; ч. III, Ќ11, стр. 238. Вошло в С, т. XLIV, 1854, стр. 42- 43,, изд. 1854 г., стр. 84-85 и изд. 1868 г., стр. 111-112. Печатается по автографу. См. "Другие редакции и варианты", стр. 247-248.
Стихотворение является откликом Тютчева на западноевропейские революционные события 1848 г. Образы моря как символа революционного Запада и утеса как символа самодержавной России, мощь которой поэт считал в те годы незыблемой, подсказаны незадолго до того напечатанным стихотворением Жуковского "Русскому великану":
Не тревожься, великан. Мирно стой, утес наш твердый, Отшибая грудью гордой Вкруг ревущий океан. Вихрей бунт встревожил воды; Воем дикой непогоды От поверхности до дна Вся пучина их полна; На тебя их буря злится; На тебя их вой и рев; Повалить тебя грозится Обезумевший их гнев. Но с главы твоей подзвездной Твой орел, пространства князь, Над бунтующей смеясь У твоей подошвы бездной, Сжавши молнии в когтях, В высоте своей воздушной Наблюдает равнодушно, Как раздор кипит в волнах. Как они горами пены Многоглавные встают И толпою всей бегут На твои ударить стены. Ты же, бездны господин, Мощный первенец творенья, Стой среди всевозмущенья Недоступен, тих, один; Волн ругательные визги Ветр, озливший их, умчит; Их гранит твой разразит На тебя напавших, в брызги.
Однако у Жуковского политическая аллегория выступает более обнаженно и подчеркивается самим заглавием, тогда как у Тютчева поэтическая сила образов по существу устраняет необходимость исторического комментария. Параллельный анализ обоих стихотворений дан Д. Д. Благим. См. сборник его статей "Три века". М., 1933, стр. 217-220.
По замечанию И. С. Аксакова, "относительно стремительности, силы, красивости стиха и богатства созвучий у Тютчева нет другого подобного стихотворения" (А, 1886, стр. 118). Л. Н. Толстой отметил "Море и утес" буквами "Т. К." (Тютчев. Красота) и отчеркнул первую строфу. См. ТЕ, стр. 146.
Варианты
Море и утес
Сушков; С, 1854 г. и след. 29-30 Потерпи лишь час, другой; Не всегда ж волне гремучей 33-34 Присмиреет вновь волна, И без пены и без вою 38 Вновь уляжется она... "Русский инвалид" от 7 сентября 1848 г. |