Поиск по творчеству и критике
Cлово "THY"

1. Виницкий И. Ю.: Поэтический миф Тютчева

Входимость: 3. Размер: 62кб.

2. Бицилли П. М.: Державин – Пушкин – Тютчев и русская государственность

Входимость: 1. Размер: 62кб.

1. Виницкий И. Ю.: Поэтический миф Тютчева

Входимость: 3. Размер: 62кб.

Часть текста: И. Ю. Виницкий В настоящей работе исследуются литературный (баллада В. А. Жуковского “Людмила”), биографический (пребывание Ф. И. Тютчева в Вёве на берегу Женевского озера в 1859 г.) и историко-мифологический (руссоистский локальный миф) подтексты стихотворения Тютчева “Грустный вид и грустный час...” (1859). The présent article studies the literary (Vasiliy Zhukovskiy’s famous ballad “Lyudmila”), biographical (Tyutchev’s stay in Vevey on the banks of Lake Léman in 1859), and mythological (the local myth created by Rousseau) subtexts of Fyodor Tyutchev’s short poem “It is a sad view and a sad hour...” (1859). Грустный вид и грустный час — Дальний путь торопит нас... Вот, как призрак гробовой, Месяц встал и из тумана Осветил безлюдный край...           Путь далек — не унывай... Ах, и в этот самый час, Там, где нет теперь уж нас, Тот же месяц, но живой, Дышит в зеркале Лемана... Чудный вид и чудный край —       Путь далек — не вспоминай... Стихотворение “Грустный вид и грустный час...” — первое в тютчевском диптихе “На возвратном пути”, написанном осенью 1859 г. по дороге из Кенигсберга в Петербург1, — сравнительно редко привлекало к себе внимание исследователей. Как правило, о нем вспоминали в связи с постоянной в...

2. Бицилли П. М.: Державин – Пушкин – Тютчев и русская государственность

Входимость: 1. Размер: 62кб.

Часть текста: которое мы избрали предметом исследования, не выяснив взаимоотношения трех названных творческих индивидуальностей всесторонне. Для Пушкина и Державина это до сих пор, насколько мне известно, почти совсем не было сделано. Этим оправдываются первые §§ предлагаемой работы, имеющие назначением подвести читателя к ее главной теме. I По своему историческому воспитанию Пушкин и Державин принадлежали к двум различным школам. «Вторым»языком Державина был немецкий, слабо известный Пушкину, воспитанному на французском. Учителями Державина были немецкие одописцы школы «барокко». Учителями Пушкина до Байрона – Вольтер и Парни. Один из новейших исследователей, Л. Пумпянский, в статье «Поэзия Ф. И. Тютчева» [ 1 ] задается вопросом, «почему Пушкин не воспринял наследия великолепного, колористического барокко державинской школы», так же как и ее другого наследия – «акустицизма», т. е. «трактовки звуковых тем», – и не находит ответа. Недоумение автора усугубляется еще тем обстоятельством, что к «акустицизму» Пушкин все же позднее обратился: сначала в «Обвале», а потом и в «М. Всаднике» («акустика погони»). Можно было бы прибавить к этому, что в «М. Всадн.» Пушкин, чуть ли не единственный раз, использовал и «колоризм» державинской школы [ 2 ]. Ничего загадочного тут нет. Развитие поэзии не следует себе представлять как постепенное накопление «красот». «Бескрасочность» и «беззвучность» поэзии Пушкина обусловлены, надо полагать, особенностями его видения мира [ 3 ], которое, вероятно, в свою...